Коллектив авторов - Литература. 11 класс. Часть 2

Наверное, можно считать, что ветер – один из героев повествования о грозном явлении природы.

Каков же жанр «Грозы»? Произведение называют и рассказом, и очерком, и стихотворением в прозе, и эссе, и лирическим этюдом. Для рассказа повествование слишком стремительно и лаконично, сама его фактура так изменчива, а сюжет так условен, что это определение едва ли нас устроит. Едва ли «Грозу» можно назвать очерком: этому жанру свойственна фактографичность, близость к стилистике документа. Не найдем мы и важнейших особенностей жанра эссе: произвольности заголовка, свободной композиции, яркости выявления авторской позиции.

Более всего кажется уместным определить жанр «Грозы» как стихотворение в прозе. Этот жанр несет нам приметы лирического произведения, передавая чувства автора. Но оно может иметь сюжет и в нем возможно появление героев. Жанр эмоционально яркий, он допускает различные композиционные решения. Достаточно вспомнить богатство вариаций построения «Стихотворений в прозе» И. С. Тургенева.

Как бы вы ни определили жанр произведения, размышления над этим лаконичным и ярким текстом могут содержать выводы о вечной связи человека и природы, о причинах появления мифов, о внимательности человеческого глаза, который способен увидеть, пережить, осознать нечто неожиданное вокруг себя. Мир природы предстает перед нами как непосредственно воспринимаемая яркая и поэтичная картина и как таинственный мир, созданный человеческой фантазией.

Дар

Первая публикация «Дара» была осуществлена в 1937–1938 годах в журнале «Современные записки» (без четвертой главы). Полностью роман увидел свет в 1952 году в Америке.

Книга вобрала в себя счастливое русское прошлое писателя, пестрое эмигрантское настоящее, память об отце, страсть к русской литературе и бабочкам, любовь к Вере. Но главное – в ней живет стремление раскрыть тайну творчества, которое преображает все то, что окружает героя и автора, определить роль и место призвания в судьбе человека, того свойства, которое автор называет даром.

Описание процесса творчества насыщает страницы романа и не нужно стремиться их бегло пролистать: нужно читать медленно, «вслед за автором».

Роман сложен, и чем внимательней его читать, тем очевидней откроется авторское видение многих трудно-разрешаемых проблем. Автор пытается понять, в чем смысл человеческой жизни. Комментируя роман, критики вспоминают самое скептическое стихотворение А. С. Пушкина:

Дар напрасный, дар случайный,Жизнь, зачем ты мне дана?..

Роман «Дар» предваряет эпиграф:

«Дуб – дерево. Роза – цветок. Олень – животное. Воробей – птица. Россия – наше Отечество. Смерть неизбежна».

Почему эпиграф романа о тайнах творчества и любви так непритязателен? Очевидно, в эпиграфе фиксируется кажущаяся независимость и реальная взаимосвязанность всего, что являет человеку быстротекущая жизнь.

В предисловии к английскому переводу романа Набоков определил его содержание и композицию: «Это последний роман, который я написал… по-русски. Его героиня не Зина, а Русская Литература. Сюжет первой главы сосредоточен вокруг стихов Федора. Глава вторая – это рывок к Пушкину в литературном развитии Федора и его попытка описать отцовские зоологические экспедиции. Третья глава сдвигается к Гоголю, но подлинная ее ось – это любовные стихи, посвященные Зине. Книга Федора о Чернышевском – спираль внутри сонета – берет на себя главу четвертую. Последняя глава сплетает все предшествующие темы и намечает контур книги, которую Федор мечтает когда-нибудь написать: «Дар».

В первой главе мы знакомимся с тремя книгами Федора, из которых одну он создал, а другие только предстоит создать. Автор вводит нас в лабораторию творчества, и этот сюжет развивается на фоне реалистических зарисовок эмигрантского быта.

Уже первые строки романа заставляют обратить внимание на то, как реализуется призвание героя: «Перед нами небольшая книжка… содержащая около пятидесяти двенадцатистиший, посвященных целиком одной теме – детству». Это только что изданная первая книга Федора, и автор, запершись на ключ, приступает к чтению своих стихов. Читатель начинает знакомиться с творчеством героя и сразу же сталкивается с его удивительным даром. Стоит обратиться к первому стихотворению сборника, как автор делает читателя соучастником событий своего детства.

Вторая глава повествует о воплощении заветной мечты Федора – создать книгу, которая бы рассказала о жизни любимого отца, путешественника и энтомолога Константина Кирилловича Годунова-Чердынцева.

Мечта об этой книге, накопление материалов для ее создания неразрывно связаны с именем великого русского поэта Пушкина и насыщена отзвуками его творчества.

Для Федора рассказ об отце – повествование «об очень настоящем человеке», который сумел реализовать свой дар.

В третьей главе продолжается развитие сюжетной линии, которая рисует становление Федора-писателя. В то же время отчетливо проявляется лирическая линия сюжета. Постепенно свидетельницей и даже соучастницей напряженного труда героя становится Зина Мерц – дочь хозяйки квартиры, в которой он поселился. Когда-то в своем прошлом он «соорудил себе – грубую и бедную – мастерскую слов». Но неустанное творчество и влияние духовного мира героини помогает ему обрести новую манеру воплощения своих творческих замыслов.

Стихи, посвященные героине, – отзвук тех чувств, которые испытывает герой к Зине не только как к любимой женщине, но и как неутомимой помощнице и верному другу.

Содержание четвертой главы романа – повесть о Н. Г. Чернышевском. Автор демонстрирует читателю трагедию жизни человека, неверно понявшего свое призвание, бесплодно растратившего свой недюжинный дар. При этом писатель настойчиво подчеркивает, что негативное отношение к великому демократу касается не личности, не характера этого героя, а чуждых Федору убеждений.

Это не памфлет или шарж, пародия или пасквиль. Это биография, в которой автор полемизирует с человеком, которого изображает. Читателю показаны эпизоды, демонстрирующие примитивный и наивный рационализм героя повествования.

Автор изображает Чернышевского-материалиста, который не в силах не только понять, но и адекватно воспринять этот самый материальный мир. Особенно ядовиты наблюдения по поводу того, что же такое для Чернышевского красота. Утверждение, что женщина, в которую он влюблен, «краше» красавицы, изображенной на картине в витрине магазина на Невском, – один из аргументов, доказывающих теоретическую беспомощность героя.

Однако «он понемногу начинал понимать, что такие люди, как Чернышевский, при всех их смешных и страшных промахах были, как ни верти, действительными героями в своей борьбе с государственным порядком вещей, еще более тлетворным и пошлым, чем их литературно-критические домыслы, и что либералы или славянофилы, рисковавшие меньшим, стоили тем самым меньше этих железных забияк».

Публицистически острая и резкая по форме глава художественного произведения вызывала резкие возражения критиков. Эта ее особенность долгие годы мешала публикации романа в полном объеме. Набоков утверждал, что его критика Чернышевского означала «поражение марксизма и материализма».

Пятая глава – последняя глава того романа «Дар», который «мечтает когда-нибудь написать Федор». Это очередная шутка Набокова: роман «Дар» уже написан и читатель завершает его чтение. Однако это не значит, что все сюжетные линии завершены. Композиционное решение сложнее.

Весна, которая царит на страницах последней главы, пробуждает надежды героя на изменения в личной судьбе. Однако взаимоотношения Федора и Зины, да и весь роман «Дар» не имеют развязки. Не только для судьбы Федора, но и для демонстрации взглядов писателя принципиально важен именно «открытый» финал.

Набоков считал финал романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» одной из находок всемирной литературы. Таков же и финал «Дара». Сравним их. Для отчетливости сравнения оформим текст Набокова в виде стихотворных строк (в таком виде он публикуется в его сборниках стихов):

Но те, которым в дружной встречеЯ строфы первые читал…Иных уж нет, а те далече,Как Сади некогда сказал.Без них Онегин дорисован.А та, с которой образованТатьяны милый идеал…О, много, много рок отъял!Блажен, кто праздник жизни раноОставил, не допив до днаБокала полного вина,Кто не дочел ее романаИ вдруг умел расстаться с ним,Как я с Онегиным моим.

Прощай же, книга! Для виденийотсрочки смертной тоже нет.С колен поднимется Евгений,но удаляется поэт.И все же слух не может сразурасстаться с музыкой, рассказудать замереть… судьба самаеще звенит, и для умавнимательного нет границытам, где поставил точку я:продленный призрак бытиясинеет за чертой страницы,как завтрашние облака,и не кончается строка.

Итак, рифмы 14 строк онегинской строфы абабввггдееджж – совпадают с рифмовкой строфы у Набокова. Финал интересен не только своим формальным совершенством. Важна и его психологическая достоверность, демонстрация незавершенности, открытости любой человеческой судьбы.